Главная » 2022»Февраль»8 » «Гудят в моей высокой тяги лирические провода» - час поэзии.
09:22
«Гудят в моей высокой тяги лирические провода» - час поэзии.
Районная библиотека
В этом году исполняется 130 лет со дня рождения русской поэтессы Марины Ивановны Цветаевой. Районная библиотека представляет Вашему вниманию час поэзии «Гудят в моей высокой тяги лирические провода». Марина Цветаева — поэтесса Серебряного века. За годы творческой деятельности она успела оставить после себя солидное литературное наследие. Более десятка сборников стихов и еще столько же поэм. Помимо собственно поэтического труда, Марина Цветаева прославилась как эссеист и переводчик. Именно проза сделала ее популярной за пределами родной страны, когда женщина находилась в эмиграции. Поэтесса была очень сложным человеком. Хотя свидетельства современников разнятся чуть ли не противоположным образом. Кто-то характеризовал ее мягкой и поистине женственной натурой, с тонкой душой. Другие же называли Цветаеву надменной и высокомерной, с жестким характером. Как бы то ни было, именно ее личностные качества помогали писать проникновенные стихотворения, которые многим приходились по душе. Судьба Марины Цветаевой сложилась тяжело. Она долгие годы пребывала в вынужденной эмиграции. Ровно в момент, когда начались политические гонения, революции и гражданская война. В то же время, и личную жизнь женщины нельзя назвать счастливой. Она знала, что такое нищенство, в свое время была вынуждена отдать дочерей в приют, из которого одна из них так и не вернулась. В конце концов, не выдержав тягот времени, под влиянием сильнейшего творческого кризиса, Марина Цветаева покончила с собой. Несмотря на трагический финал жизни, женщина успела написать около полусотни работ в разных жанрах. Ее наследие ценится любителями высокого искусства до сих пор.
Лучшие произведения:
Мне нравится, что вы больны не мной Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной — Распущенной — и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. Мне нравится еще, что вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем, ни ночью — всуе… Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Спасибо вам и сердцем и рукой За то, что вы меня — не зная сами! — Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце, не у нас над головами,- За то, что вы больны — увы! — не мной, За то, что я больна — увы! — не вами!
На солнце, на ветер, на вольный простор… На солнце, на ветер, на вольный простор Любовь уносите свою! Чтоб только не видел ваш радостный взор Во всяком прохожем судью. Бегите на волю, в долины, в поля, На травке танцуйте легко И пейте, как резвые дети шаля, Из кружек больших молоко. О, ты, что впервые смущенно влюблен, Доверься превратностям грез! Беги с ней на волю, под ветлы, под клен, Под юную зелень берез; Пасите на розовых склонах стада, Внимайте журчанию струй; И друга, шалунья, ты здесь без стыда В красивые губы целуй! Кто юному счастью прошепчет укор? Кто скажет: «Пора!» забытью? – На солнце, на ветер, на вольный простор Любовь уносите свою! Шолохово, февраль 1910
Наши души, не правда ль, еще не привыкли к разлуке… Наши души, не правда ль, еще не привыкли к разлуке? Все друг друга зовут трепетанием блещущих крыл! Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные руки, Но о помнящих душах забыл. Каждый вечер, зажженный по воле волшебницы кроткой, Каждый вечер, когда над горами и в сердце туман, К незабывшей душе неуверенно-робкой походкой Приближается прежний обман. Словно ветер, что беглым порывом минувшее будит, Ты из блещущих строчек опять улыбаешься мне. Все позволено, все! Нас дневная тоска не осудит: Ты из сна, я во сне… Кто-то высший нас предал неназванно-сладостной муке, (Будет много блужданий-скитаний средь снега и тьмы!) Кто-то высший развел эти нежно-сплетенные руки… Не ответственны мы!
Мы с тобою лишь два отголоска… Мы с тобою лишь два отголоска: Ты затихнул, и я замолчу. Мы когда-то с покорностью воска Отдались роковому лучу. Это чувство сладчайшим недугом Наши души терзало и жгло. Оттого тебя чувствовать другом Мне порою до слез тяжело. Станет горечь улыбкою скоро, И усталостью станет печаль. Жаль не слова, поверь, и не взора, – Только тайны утраченной жаль! От тебя, утомленный анатом, Я познала сладчайшее зло. Оттого тебя чувствовать братом Мне порою до слез тяжело.
Под лаской плюшевого пледа… Под лаской плюшевого пледа Вчерашний вызываю сон. Что это было? – Чья победа? – Кто побежден? Все передумываю снова, Всем перемучиваюсь вновь. В том, для чего не знаю слова, Была ль любовь? Кто был охотник? – Кто – добыча? Все дьявольски-наоборот! Что понял, длительно мурлыча, Сибирский кот? В том поединке своеволий Кто, в чьей руке был только мяч? Чье сердце – Ваше ли, мое ли Летело вскачь? И все-таки – что ж это было? Чего так хочется и жаль? Так и не знаю: победила ль? Побеждена ль? 23 октября 1914
Два солнца стынут – о Господи, пощади… Два солнца стынут – о Господи, пощади! – Одно – на небе, другое – в моей груди. Как эти солнца – прощу ли себе сама? – Как эти солнца сводили меня с ума! И оба стынут – не больно от их лучей! И то остынет первым, что горячей. 6 октября 1915
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес… Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес, Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой, Оттого что я тебе спою – как никто другой. Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, У всех золотых знамен, у всех мечей, Я ключи закину и псов прогоню с крыльца – Оттого что в земной ночи я вернее пса. Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной, Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой, И в последнем споре возьму тебя – замолчи! – У того, с которым Иаков стоял в ночи. Но пока тебе не скрещу на груди персты – О проклятие! – у тебя остаешься – ты: Два крыла твои, нацеленные в эфир, – Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир! 15 августа 1916
После стольких роз, городов и тостов… После стольких роз, городов и тостов – Ах, ужель не лень Вам любить меня? Вы – почти что остов, Я – почти что тень. И зачем мне знать, что к небесным силам Вам взывать пришлось? И зачем мне знать, что пахнýло – Нилом От моих волос? Нет, уж лучше я расскажу Вам сказку: Был тогда – январь. Кто-то бросил розу. Монах под маской Проносил фонарь. Чей-то пьяный голос молил и злился У соборных стен. В этот самый час Дон-Жуан Кастильский Повстречал – Кармен. 22 февраля 1917
Не самозванка – я пришла домой… Не самозванка – я пришла домой, И не служанка – мне не надо хлеба. Я – страсть твоя, воскресный отдых твой, Твой день седьмой, твое седьмое небо. Там на земле мне подавали грош И жерновов навешали на шею. – Возлюбленный! – Ужель не узнаешь? Я ласточка твоя – Психея! Апрель 1918
Дружить со мной нельзя, любить меня – не можно… Дружить со мной нельзя, любить меня – не можно! Прекрасные глаза, глядите осторожно! Баркасу должно плыть, а мельнице – вертеться. Тебе ль остановить кружáщееся сердце? Порукою тетрадь – не выйдешь господином! Пристало ли вздыхать над действом комедийным? Любовный крест тяжел – и мы его не тронем. Вчерашний день прошел – и мы его схороним. 20 ноября 1918
Мне тебя уже не надо… Мне тебя уже не надо, Милый – и не оттого что С первой почтой – не писал. И не оттого что эти Строки, писанные с грустью, Будешь разбирать – смеясь. (Писанные мной одною – Одному тебе! – впервые! – Расколдуешь – не один.) И не оттого что кудри До щеки коснутся – мастер Я сама читать вдвоем! – И не оттого что вместе – Над неясностью заглавных! – Вы вздохнете, наклонясь. И не оттого что дружно Веки вдруг смежатся – труден Почерк, – да к тому – стихи! Нет, дружочек! – Это проще, Это пуще, чем досада: Мне тебя уже не надо – Оттого что – оттого что – Мне тебя уже не надо! 3 декабря 1918
Не поцеловали – приложились… Не поцеловали – приложились. Не проговорили – продохнули. Может быть – Вы на земле не жили, Может быть – висел лишь плащ на стуле. Может быть – давно под камнем плоским Успокоился Ваш нежный возраст. Я себя почувствовала воском: Маленькой покойницею в розах. Руку на сердце кладу – не бьется. Так легко без счастья, без страданья! – Так прошло – что у людей зовется – На миру – любовное свиданье. Начало января 1919
Солнце – одно, а шагает по всем городам… Солнце – одно, а шагает по всем городам. Солнце – мое. Я его никому не отдам. Ни на час, ни на луч, ни на взгляд. – Никому. – Никогда. Пусть погибают в бессменной ночи города! В руки возьму! Чтоб не смело вертеться в кругу! Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу! В вечную ночь пропадет – погонюсь по следам… Солнце мое! Я тебя никому не отдам! Февраль 1919
